Где прячутся фашисты

Надрывный крик о фашистах, заполонивших Майдан, подкрепленный наспех повязанной на грудь георгиевской ленточкой, заставляет задуматься – что на самом деле стоит за этим растиражированным явлением.

Ведь трудно не услышать истерические нотки, когда к бандеровцам причисляется русскоязычное большинство поддерживающих Майдан киевлян, или когда защитниками от фашизма объявляют уже почти потерявшие человеческий облик беркутовцев и титушек.

Весь пафос абсурда, связанный с подобного рода истериками, практически сообщает, что он только бутафория, призванная скрыть что-то настолько неприятное и болезненное, что для камуфляжа подойдут и наспех состряпанные средства.

Что же это может быть?

Конечно, сюда можно отнести весьма болезненное отношение к "украинофикации" у жителей восточных и южных регионов страны. Для них это, по сути, смена культурной идентичности, а такие вещи легко не даются.

Причем если для части этого населения до сих пор актуальной является внутренняя культурная сопричастность с Россией, то для других – это культурная сопричастность другого рода.

И хотя она также проявляется в социально-политической ориентации на Россию и Таможенный союз, за ней лежит идентификация не с русским этносом, а с той постсоветской общностью, в которой этническое самосознание оказалось практически стертым.

Причем в рамках доставшейся от Союза системы видения такое самосознание считалось даже постыдным, а любой национализм приравнивался к фашизму.

Хотя здесь нужно сделать оговорку: почти любой.

Исключением являлся русский национализм, по умолчанию выполняющий роль общего знаменателя для "многонациональной советской Родины".

Поэтому в пределах постсоветского мировоззрения утверждение русской самоидентификации выступает процессом вполне естественным и одобряемым, а украинской самоидентификации – процессом подозрительным и пугающим.

Но это только первый и лежащий практически на поверхности уровень объяснения.

Вернемся к георгиевской ленточке.

Для того же постсоветского населения победа Советского Союза над фашистской Германией – это не просто героическая история. Это чуть ли не единственный повод гордится этим самым советским прошлым.

Ну, еще, может, только Гагарин в космосе...

Наличие героического эпоса – необходимая составляющая для цементирования общности людей как целостности, предполагающей идентификацию с ней отдельного индивида.

Поэтому для стран, культивирующих эту идентификацию, прежде всего Белоруссии, России, и отчасти – Украины, победа над фашистами возводится чуть ли не в ранг государственной религии, по крайней мере, точно культивируется как наднациональный миф.

Поэтому для "собирателей земель русских", обслуживающих имперские амбиции России, – это очень важный и плотно эксплуатируемый элемент идеологии.

В этом контексте разделение и стравливание представителей Восточной и Западной Украины как "антифашистов" и "бандеровцев" – политтехнологический инструмент, базирующейся на этой идеологии.

При этом сама непреложность героики борьбы с фашизмом становится отличной площадкой для пиара политиков, конвертирующих подвиг своих дедов в рейтинговые дивиденды.

Но кроме обслуживания политических интересов героизация "народа победителя" выполняет еще одну важную функцию.

Это функция защиты сознания все тех же представителей постсоветской общности, а точнее – тех из них, кто родился и вырос в Советском Союзе, кто имел лояльность к советской системе тогда и кому дорого его прошлое сейчас.

Сейчас, когда стало понятно, чем являлась эта система и чем обернулась такая лояльность, а именно: молчаливой толерантностью к миллионам уничтоженных и искалеченных жизней.

Иными словами, речь идет о причастности к системе, мало отличающейся от той же фашистской.

Просто одна репрессивная машина уничтожала людей по этническому принципу, другая же имела более универсальный характер. Что, впрочем, едва ли можно считать ее преимуществом.

Поэтому истеричность крика о псевдо-фашистах сродни призыву "держи вора!".

Ее функция – заглушить другой голос, исподволь нашептывающий очень неприятные вещи.

При этом георгиевская ленточка стала просто разменной монетой в обществе, где коммунистическое прошлое до сих пор осталось не отрефлексированным, до конца не прожитым и не изжитым, а потому все еще очень травматичным.

Валерия Жовтянская, социальный психолог, для УП